«Храни в памяти имена великих людей и в своих походах и действиях с благоразумием следуй их примеру». А.В. Суворов.

«Он был назван в честь князя Александра Невского, и впереди его ждала необыкновенная карьера полководца, который не проиграл ни одного сражения. Он был удостоен всех высших военных наград, и царские особы оказывали ему почести. Но – первый на поле боя, в политических баталиях он нередко проигрывал. Опалы сменялись приближением ко двору, насмешки – хвалебными одами, но одно оставалось неизменным – если Суворов вел армию в бой, он этот бой выигрывал, если затевал штурм, любые стены покорялись ему», - так начинается передача, в проекте телеканала «Звезда» - «Легендарные полководцы», посвященная Александру Васильевичу Суворову.

Интересная история рассказывается далее: «В 1799 году в Лондоне был издан портрет американского президента Джорджа Вашингтона с подписью граф Суворов-Рымникский. Причина было проста – слава Суворова затмила имя президента, но вот портретов полководца не хватало, и когда закончился очередной тираж, предприимчивые издатели взяли портреты Джорджа Вашингтона, которые пылились на полках, подписали именем Суворов, и быстро распродали. Такой портрет хранится в Санкт-Петербургском музее генералиссимуса, кстати, в первом в России мемориальном музее, открытом в честь конкретного человека».

Действительно заслуги великого полководца неумолимы. Более 50 лет своей жизни Александр Васильевич посвятил военной деятельности, участвовал в семи войнах, не зная поражений, провел около 60 сражений, с его именем связаны самые блестящие страницы русского оружия. Это в очередной раз показало голосование россиян - Александр Васильевич Суворов назван победителем национального конкурса «Имя Победы», организованным Российским Военно-Историческим Обществом и ВГТРК, при поддержке Министерства культуры РФ и прошедшем в этом году. Согласно общенародному голосованию, именно этот полководец внес наибольший вклад в историю российской военной славы.

Об Александре Васильевиче Суворове написано очень много. Мне бы хотелось рассказать об одном эпизоде жизни великого полководца, который связан с Козловским пехотным полком. Случилось это в период Русско-турецкой войны 1787-1791 гг. в сражении при крепости Кинбурн.

В начале лета 1787 года русская разведка в Турции через посланника Российской империи в Константинополе Булгакова проинформировала князя Потемкина об утверждении турецким диваном (советом султана) плана уничтожения Херсона. Замысел турок был прост: смять Кинбурнскую крепость как препятствие входа их флота в Днепровский лиман, подойти к Херсону и лишь одним бортовым залпом эскадры превратить верфь и город в руины. Это известие застало светлейшего врасплох: усилить Херсонскую эскадру было нечем, а для переброски дивизий Южной армии не было времени. Оставалось одно – уповать на воинский талант Суворова.

Князь Г.А. Потемкин писал Екатерине II: «Не думайте, матушка, что Кинбурн крепость. Тут тесный и скверный замок с ретрашементом* (фортификационное сооружение, внутренняя оборонительная ограда, расположенное позади какой-либо главной позиции обороняющихся, позволяющее обстреливать пространство за нею и принуждающее противника, овладевшего главной позицией, вести дальнейшую атаку) весьма легким, то и подумайте, каково трудно держаться тамо. Тем паче, что с лишком сто верст удален от Херсона». (Крепость, в то время, состояла из турецкого замка построенного после 1739 году и укреплений, построенных в 1774 году, после того как Кинбурн отошел к России. В 1787 году крепость была добавочно укреплена, вырыты волчьи ямы, а в ров был набросан терновник).

Уединенное, изолированное положение Кинбурна в связи с нелегкой обороною длиннейшей береговой линии вызывало самые серьезные опасения за участь суворовского отряда. Потемкин неоднократно указывал на это императрице. «Молю Бога, - отвечала она ему, - чтобы вам удалось спасти Кинбурн». «Дай Боже не потерять Кинбурна», - повторяла Екатерина и в следующем письме, видя же глубокое уныние Потемкина, утешала его: «Империя останется империею и без Кинбурна; то ли мы брали и потеряли?». Допуская возможность взятия Кинбурна турками, она в одном письме говорит: «не знаю, почему мне кажется, что А. В. Суворов в обмен возьмет у них Очаков». Императрица ошиблась – Суворов сделал и то, и другое.

В Кинбурнской крепости имелось 19 медных и 300 чугунных орудий. Однако огневая мощь крепости была невысока, так как орудия стояли по всему периметру крепостных укреплений. Калибр большинства орудий был мал, значительная часть их находилась в неисправном состоянии.

Вот как описывает крепость А.Петрушевский: «На длинной песчаной косе, вдающейся насупротив Очакова в море, верстах в восьми от её оконечности, лежала крепость Кинбурн, занимавшая всю ширину косы от севера к югу, так что высадка возможна была только с востока и запада. Крепость была незначительная, представляла очень мало условий к упорной обороне и только с восточной стороны верки* (отдельное укрепление, входящее в состав крепостных сооружений и способное вести самостоятельную оборону) её заслуживали некоторого внимания. Валы и рвы Кинбурна имели слабый профиль; перед рвом тянулся гласис* (гласис - пологая земляная насыпь перед наружным рвом крепости), который с северной стороны почти доходил до Очаковского лимана, а с южной до Черного моря. Между тем положение Кинбурна было важно; эта незначительная крепостца очень затрудняла вход в Днепр и не допускала прямого сообщения Очакова с Крымом. Такое значение Кинбурна не могло ускользнуть от внимания образованных французских офицеров, руководивших действиями Турок, и потому надо было ожидать с их стороны серьезного предприятия против этого пункта. Конечно, понимал это и Суворов, сосредоточивший на косе довольно значительные силы». Крепость на Кинбурнской косе имела чрезвычайно важное, ключевое положение, так как мешала турецким судам войти в Днепр, защищала, недавно основанные города: Николаев и Херсон, преграждала путь к Крыму и противостояла Очакову, расположенному в трех милях. Поэтому свой первый удар турки стремились нанести именно здесь, намереваясь овладеть Кинбурном, как слабым укреплением.

12 сентября от стоящего под Очаковом турецкого флота отделились одиннадцать канонерских шлюпок и бомбарда. Подойдя к Кинбурнской косе, они открыли огонь по береговым укреплениям, повредив несколько строений и убив несколько человек. Через полчаса в ответ ударили крепостные орудия. Огонь был на редкость точен. Турки несли большие потери. Перестрелка продолжалась всю ночь, а утром следующего дня на косу высадилось более 700 турок. Первыми неприятеля встретили донские казаки, приведшие турок в смятение, затем подоспели мушкетеры генерала Река. Бой был ожесточенный и кровопролитный. Наши выдержали атаку турок, а затем и сами ударили в штыки. Десант был разгромлен, и уйти не удалось никому. В довершение всего ближе к ночи от удачного выстрела разорвало в клочья турецкий линейный корабль. Разорванные человеческие тела находили за несколько миль от места взрыва. Лишь наступившее безветрие спасло турецкую эскадру от пожара. 14 сентября в Кинбурн примчался верхом сам Суворов. 15 сентября турецкий флот в 38 вымпелов снова подошел к Кинбурну и начал обстрел. Навстречу им устремилась одинокая галера «Десна» под началом мичмана Ломбарда, который на свой страх и риск, решил помочь Суворову. Против всего турецкого флота у него была одна мортира и 16 трехфунтовых пушек. Приняв галеру за брандер, турки вели себя настороженно и понемногу отошли под защиту Очаковской батареи. Ломбард некоторое время их преследовал, но потом, поняв, что зарвался и будет окружен, в свою очередь отошел к Кинбурну. Произведя разведку боем 12 и 15 сентября, турки наметили решающее сражение на 1 октября. К этому времени возле Очакова находились три 60-пушечных линейных корабля, четыре 34-пушечных фрегата, 4 бомбардирских судна, 14 канонерских лодок (вооруженных одной-двумя пушками) и 23 транспортных судна. Всего на кораблях турок имелось около 400 орудий. 30 сентября бомбардирование крепости усилилось, оно продолжалась с полудня до глубокой ночи. Объехав Кинбурнскую косу, Суворов заметил по движениям в турецком флоте, что готовится что-то необычное, и приказал артиллерии отставлять турецкий огонь без ответа.

1 октября, с рассветом, под прикрытием 600 орудий своего флота 5000 турецкий отряд из состава Очаковского гарнизона начал высаживаться на Кинбурнской косе. Суворов отдал приказание не отвечать на огонь турок, сделал еще кое-какие распоряжения и пошел, по обычаю, к обедне… «Пусть все вылезут», — говорил он своим подчиненным. Вот как описывает начало сражения сам А.В. Суворов: «Накануне Покрова в полден неверные с их флота бомбардировали нас жесточае прежнего, до темноты ночи. С рассвета, на праздник, за полдни несказанно того жесточае били солдат, рвали палатки и разбивали стены и жилье. Я не отвечал ни единым выстрелом, мы были спокойно в литургии: дал я им выгружаться без малейшего препятства». Около 9 часов неприятель подошел к косе с двух сторон: на запад от Кинбурна, на самой оконечности косы, стали высаживаться с кораблей турки; восточнее Кинбурна, верстах в 12, пытались высадиться запорожцы, бежавшие в Турцию. Запорожская высадка была демонстрацией, для отвлечения русских от главного пункта атаки, но казаки пресекли их высадку. Высадка же турок производилось беспрепятственно, под руководством французских офицеров. Турки высаживались с шанцевым инструментом и мешками и тотчас же принимались рыть неглубокие ложементы (укрепление, небольшой окоп для укрытия войск и орудий), наполняя мешки песком и выкладывая из них невысокие бруствера. Ложементы велись поперек косы, параллельно один другому, от Черного моря к Очаковскому лиману, причем свободное пространство загораживалось переносными рогатками. Главный предводитель турок, Юс-паша, хорошо знавший Кинбурн, решился победить или умереть и велел своим перевозочным судам удалиться. К моменту высадки, русские силы были рассредоточены на фронте в 36 верст. В Кинбурне находились: Орловский, Шлиссельбургский (4 роты) пехотные полки, по 2 эскадрона из Мариупольского и Павлоградского легкоконных полков, 3 казачьих полка. В 9 верстах от Кинбурна, у Покровского редута находился Козловский полк, в 12 верстах от Кинбурна между Покровским и Мариининским редутами стояли Мариупольский и Павлоградский легкоконные полки, в 14 верстах от Кинбурна у Мариининского редута стоял легкий батальон Муромского полка (легкие батальоны формировались из лучших стрелков полка), у Александровского редута (36 верст от Кинбурна) стоял Санкт-Петербургский драгунский полк. У Кинбурнской крепости находилась галера «Десна» № 5 (1 единорог, 8 пушек, 8 фальконетов) с экипажем, состоящим из 120 солдат Тамбовского полка. Турки начали бомбардировать, но им не отвечали ни одним выстрелом из крепости. Суворов приказал действовать, когда неприятель подойдет на двести шагов. В час пополудни турецкий авангард подошел к назначенному расстоянию и сигнал был дан - залп со всех крепостных полигонов. Бой был тяжёлым и продолжался весь день. Янычар поддерживал огонь турецких кораблей с моря. Артиллерийским огнём русские заставили турецкий флот отойти, а затем стремительно атаковали сам десант. Полковник Иловайский с двумя казачьими полками и двумя эскадронами легкой конницы, объехав крепость с левой стороны по берегу Черного моря, напал на неприятеля несшего лестницы. Изрубил их. В том числе Юс-пашу, не хотевшего сдаться. Для построения каре у него было слишком мало войск, поэтому Суворов атаковал развернутым строем. Орловский пехотный полк предводимый генерал – майором Реком, сделал вылазку из крепости и устремился на неприятеля с правой стороны, проложил себе штыками дорогу в ложементы, где и был ранен. Суворов подкрепил сражавшихся батальоном Козловского полка, которым командовал подполковник Федор Иванович Марков, но русские войска отступили. В рукопашном бою турки сорвали знак с прапорщика Козловского полка Льва Федорова, он же у них отбил знамя. Ближе к вечеру пехота, получив подкрепление из десяти эскадронов легкой конницы, ударила на неприятеля с большим ожесточением; казаки устремились во фланги. Турки, ободряемые дервишами, продолжали нападение, с отчаянием бросались в наши ряды. В девятом часу вечера, когда уже стемнело, к нашим войскам присоединились триста человек Муромского полка, прибывшие из Херсона и решили победу. Турецкий десант был разгромлен и полностью уничтожен. Отступившие к морю, турки вынуждены были искать спасения в волнах черного моря, где многие из них и погибли. Потери турок составили 4,5 тыс. человек. Среди убитых янычар нашли двух переодетых французов. По этому случаю, Екатерина написала Потемкину: «Буде из французов попадет кто в полон, то прошу отправить к Кашкину в Сибирь в северную, дабы у них отбить охоту ездить учить и наставить турков».

Русские потеряли 16 офицеров, 416 нижних чинов. Суворов в этом сражении был дважды ранен, но до конца оставался на поле битвы.

В донесении Потемкину «о происшедшей баталии при Кинбурне и одержанной совершенной над неприятелем победе» Суворов так описывает события дня: «Вашей светлости имел я честь донесть вчера о сильном неприятельском бомбардировании и канонаде до глубокой ночи. Сего числа оное паки (пять, снова) им на рассвете обновлено было гораздо жесточее по Кинбурнской крепости, галере «Десна» и ближним лагерям. Внутри крепости земляной вал и лагерные палатки претерпели некоторый вред, и ранено несколько солдат. В 9 часов утра, в верху лимана, 12 верст от Кинбурна, при Биенках, оказались с турецкой стороны пять судов с бывшими Запорожцами, вооруженных, и старались выдти на наш берег. Генерал-майор и кавалер Рек отправился туда. Сии суда от наших войск были отбиты с уроном. Между тем против утра усмотрено было довольно турок на мысу Кинбурнской косы, которых число перевозимыми с кораблей непрестанно умножалось, и видно было, что они с великою поспешностью работали в земле для приближения к крепости. Я учинил следующую диспозицию: в первой линии быть Орловскому и Шлиссельбургскому полкам; во второй линии - Козловскому; легкому батальону муромских солдат, стоявшему от Кинбурна в 14-ти верстах, когда прибудет, и двум легкоконным резервным эскадронам Павлоградского и Мариупольского полков; донским казачьим полкам Орлова, Исаева и Сычева приказано быть с флангов. В крепости оставил я две роты шлиссельбургских и при вагенбурге (вагенбург - передвижное полевое укрепление из повозок), за крепостью, по одной роте Орловского и Козловского полков; Павлоградскому и Мариупольскому легкоконным полкам, стоявшим от крепости в 78 метрах, и Санкт-Петербургскому драгунскому - в 36 верстах, - приказал с нами сближаться. Видя многосильного неприятеля, подступившего к Кинбурну на одну версту, решился я дать баталию! Храбрый генерал-майор и кавалер Рек, выступя из крепостных ворот с первою линиею, атаковал тотчас неприятеля, который с не меньшею храбростью защищал упорно свои ложементы... Подкрепляли атаку генерала Река резервные эскадроны и казачьи полки. Скоро прибыл и Козловский полк, начальник которого, подполковник Марков, поступил отлично. Поспешно неприятельский флот сближился к лиманским берегам и в близости стрелял на нас из бомб, ядер и картечью. Генерал Рек одержал уже десять ложементов, как был ранен опасно в ногу. Майор Булгаков убит, Муцель и Мамкин ранены. Неприятель непрестанно усиливался перевозимым ему войском с судов. Наши уступили и потеряли несколько пушек. Позвольте, светлейший князь, донесть - и в низшем звании бывает герой. Неприятельское корабельное войско, какого я лучше у них не видел, преследовало наших; я бился в передних рядах Шлиссельбургского полку; гренадер Степан Новиков, на которого уж сабля взнесена была в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего, застрелил... они побежали назад. (Художник Константин Иванович Кеппен отразил это событие в своей картине «Спасение генерала Суворова гренадером Степаном Новиковым в сражении при Кинбурне»). Следуя храброму примеру Новикова, часть наших погналась за неприятелем на штыках; особливо военными увещаниями остановил задние ряды сержант Рыловников, который потом убит. Наш фронт баталии паки справился, мы вступили в сражение и выгнали неприятеля из нескольких ложементов. Сие было около 6-ти часов пополудни. Галера «Десна» (лейтенант Ломбард) наступила на левое крыло неприятельского флота, сбила несколько судов с места, крепостная артиллерия исправностью артиллерии капитана Крупеникова потопила у неприятеля два канонерных судна. В то время приближались к нам под самый берег две неприятельские большие шебеки* (шебека - парусно-гребное вооружённое судно), при начале их огня наша артиллерия одну потопила, другую спалила. Но чрезвычайная пальба неприятельского флота причинила нам великий вред. Войско их умножилось сильнее прежнего; я был ранен в левый бок картечью легко; наши паки начали уступать. При сем случае наша одна 3-фунтовая пушка за расстреливанием лафета и колес брошена была в воду. При битве холодным ружьем пехота наша отступила в крепость; из оной мне прислано было две свежие шлиссельбургские роты; прибыли легкий батальон, одна орловская рота и легкоконная бригада. Орлова полку казак Ефим Турченков, видя турками отвозимую нашу пушку, при ней одного из них сколол, с последуемым за ним казаком Нестером Рекуновым скололи четверых. Казаки сломили варваров. Солнце было низко! Я обновил третий раз сражение. С отличным мужеством легкий батальон Муромских солдат под предводительством капитана Калантаева (который ранен пулей и картечью) шлиссельбургские и орловские роты на неприятеля наступали. Варвары в их 15-ти окопах держались слабо. Уже была ночь, как они из них всех выбиты были, опровержены на угол косы, который мы одержали; тут, вдали нас, стреляли из неприятельского флота паче картечью и частью каркасами и пробивали наши фланги. Оставалась узкая стрелка косы до мыса - сажен сто, мы сбросили неприятеля в воду за его эстакад... Ротмистр Шуханов с легкоконными вел свои атаки по кучам неприятельских трупов, все оружие у него отбил. Победа совершенная. Поздравляю вашу светлость. Флот неприятельский умолк. Незадолго пред полуночью мы дело кончили, и перед сем я был ранен в левую руку навылет пулею. По объявлению пленных, было варваров 5000 отборных морских солдат, из них около 500 спастись могло. В покорности моей 14 их знамен пред вашу светлость представляю... В сие время прибыл под Кинбурн генерал-майор Исленьев с Санкт-Петербургскими драгунами, как знатной мне резерв! коего поспешность я довольно вашей светлости нахвалится не могу. Кинбурнский комендант полковник Тунцельман содержал во все время крепость в оборонительной исправности, и под его дирекцией крепостная артиллерия потопила два неприятельских судна. Урон наш, по столь продолжительному сражению, особливо холодным ружьем, оказался посредственной; убиты Орловского полку майор Булгаков, Козловского подпоручик Еревецкий, нижних чинов с умершими в скорости от тяжелых ран, 136 человек; ранено штаб-офицеры Шлиссельбурскаго Мамкин, Орловского Муцель, Мариупольскаго легкоконного Вилиш-Сон, обер-офицеров 14, нижних чинов 283, из оных тяжело до 40 человек. Подлинная подписана Суворовым».

2 октября Суворов отпраздновал победу на глазах Очаковских турок парадом на косе, обедней и благодарственным молебном. Войска Суворова выстроились на косе лицом к Очакову, отслушали молебен, произвели победные залпы; большая часть раненых была в строю. Очаковские Турки высыпали на берег, смотрели и слушали. Они уже не осмеливались беспокоить Кинбурн, впечатление понесенного поражения было слишком сильное. Участники боя поднесли своему командиру купленное в складчину роскошное евангелие и огромный серебряный крест. По настоянию Потемкина Екатерина послала Суворову знаки и ленту высшего русского ордена святого Андрея Первозванного. Награды ожидали и других воинов. В честь победы под Кинбурном была отчеканена серебряная медаль (19 штук). Потемкин, пересылая медали Суворову, наказывал: «разделите по шести в пехоту, кавалерию и казакам; а одну отдайте тому артиллеристу, который выстрелом подорвал шебеку. Я думаю, не худо б было призвать Вам к себе полки, кого солдаты удостоят между себя к получению медали». Медали были выданы солдатам за отличие в сражении, причем избранным самими солдатами. Носили медаль на груди на Георгиевской ленте, продетой в петлицу. Отчеканена медаль была по размеру и весу рублевой монеты того времени. На аверсе портрет Екатерины II, на реверсе надпись «Кинбурнъ. 1 октября 1787 г.».

18 октября 1787 года подполковник Козловского пехотного полка, Марков Фёдор Иванович «За мужественное предводительство вверенным полком 1 октября под Кинбурном и за утверждение сражения подкреплением первой линии» был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени.

В память отражения турецких войск от Кинбурна, была построена в крепости церковь Покрова Богородицы. На месте этой бывшей церкви, еще в 1855 году стоял столб с иконою покрова Богородицы, на которой внизу был изображен Суворов, приносящий на коленях благодарственную Богу молитву за дарованную победу.